Константин Бабулин - Третья жизнь кошки [СИ]
Голос Лены стал совсем тихим.
— Говори, говори, нельзя молчать, не закрывай глаза.
— Я опять слышу их, опять слышу …
— Кого? Кого ты слышишь?
— Ангелов, я опять слышу их плачь…
— Не вздумай умереть, я не разрешаю тебе умирать, мы уже едем в Подольск, терпи. Это только третья жизнь кошки. Только третья, ты не можешь умереть…
— Возьми мою руку, мне холодно.
— Вот, вот рука держись. Держись, я не дам тебе умереть, я не дам тебе умереть. Я не смогу жить без тебя…
Проходная подольской больницы
— Посмотри ещё один нахал, прямо к шлагбауму подъехал.
— Может, пропуск заказан?
— Нет, я смотрел, частников нет в списке.
— Смотри, выходит из машины. Женщина? Блять, у неё пистолет в руках — открывай, открывай скорее.
Шлагбаум поднимается, машина проезжает и притормаживает возле будки с охраной
— Где приёмный покой? Мы к хирургу Борисову.
— Прямо и направо по широкой дороге, там большие двери, увидите сами.
Машина с визгом трогается, и уносится в указанном направлении.
— Настоящий?
— Похоже да.
— Может в полицию позвонить?
— С ума сошёл? Ты видел её глаза? Не будем звонить, тем более что Борисов предупреждал. Сорок минут назад, когда ты в сортир ходил, он звонил, что ждёт пациента с острым аппендицитом.
— А что-ж ты молчал?
— Ну, забыл. Я же не знал, что настолько острый.
— Забыл…, ничего себе забыл. А если бы она выстрелила? Тем более к Борисову…, к нему очень серьёзные люди приезжают… Эти, правда, на бандитов не похожи, но кто их разберёт сейчас?
— Думаешь, стала бы стрелять из-за аппендицита?
— Да запросто, народ совсем шальной пошёл…
Высокий кабинет в прокуратуре
— Он что охренел совсем? Я просил его не высовываться? Сколько человек погибло?
— Все, всю группу перебили, но и среди них тоже есть убитые и раненные.
— Что я первому скажу?
— Плохо, конечно но вон чеченцы палят друг в друга, даже в Москве и ничего…
— Сравнил, их трогать нельзя…, и то он пистон вставляет Рамзану за это. Но его он не снимет, там сразу война начнётся, а нас с тобой запросто, война не начнётся.
— Это да, не начнётся, но мы-то свои…
— Так, Брагина пора убирать. От него сейчас одни проблемы, сам утонет и нас потянет. Где он сейчас?
— Сидит дома, ждёт вашего решения.
— Скажи, что сейчас пришлёшь за ним людей, чтобы перевезти в надёжное место, пока всё не уляжется, а сам решай с ним. И лучше чтобы это было похоже на самоубийство. Понятно?
— Так точно.
— Потом отзвони мне и я пойду на доклад, помолясь…
Кабинет оперативников в МВД
— Ну как такое может быть? Столько народу с камерами и фотоаппаратами и ни одной нормальной съёмки. А уж свидетельства вообще … Вот слушай:
— Это был здоровый мужик в маске, растолкал всех и показал картину, потом к нему подошла журналистка с пистолетом…
— Почему вы думаете, что это была журналистка?
— Мне показалось, что она, вроде, с какой-то камерой была…
— Описать можете?
— Кого журналистку?
— Нет мужика.
— Могу — здоровый.
— Или вот:
— Они сразу вдвоём пришли, оба пьяные в дымину.
— Как вы определили?
— Да от них перегаром несло как от паровоза, а тот, что поменьше, стал стрелять в нас.
— В кого?
— В нас в журналистов.
— Зачем?
— Да с пьяну, мне вон фотоаппарат повредили. Можете выдать справку, чтобы мне в редакции оплатили ремонт?
Капитан МВД, молодой парень, в очередной раз с безысходностью прослушивает свидетельские показания.
— И это журналисты, представляешь, что они завтра в репортажах напишут, это же ужас…
— Давай ещё раз просмотрим запись с камеры наблюдения.
Включают плохую чёрно белую, мутную запись…
Усадьба Брагина вечер того же дня
— Ну что, по маленькой, Виктор Степановичь?
— Не я завязал, не уговаривай, смотри вон лучше телек.
Переключает канал на новости, там диктор заканчивает сводку происшествий.
— И в заключении, посмотрите, пожалуйста, запись с камеры наблюдения возле здания музея Третьяковской галереи на Крымском Валу. Камера зафиксировала как неизвестный человек в маске, принёс картину Малевича «Чёрный квадрат» ко входу в музей. Специалисты музея уже передали картину на экспертизу. Утверждается, что эта картина из музея в Эрмитаже. В свою очередь сотрудники музея Эрмитаж утверждают, что их картина на месте, она в составе коллекции только что вернулась из Голландского музея и прошла все проверки, никаких сомнений, что у них настоящая картина — нет.
На экране телевизора тем временем демонстрируется запись, на которой фигура в чёрной маске проходит сквозь толпу людей, потом стреляет в воздух. Потом к ней подходит ещё один человек, тоже стреляет в воздух и они выходят из кадра.
— Нихрена себе Степаныч, ты в тот раз очень дёшево отделался, я это уже говорил тебе — очень дёшево. Получается могла и пристрелить… Я пожалуй тоже пить больше не буду, брошу пожалуй…
Следственный Комитет кабинет Барыкина
— Ну что, просрали готовое дело? Докладывайте.
— Между нашими и прокурорскими произошла перестрелка, с нашей стороны трое раненых, один тяжело это подполковник Лоскутов, сейчас в реанимации. Из прокурорских трое убито, один тяжело ранен, а зам прокурора Брагин застрелился при задержании. На месте происшествия найдена картина по внешнему виду похожая на «Чёрный квадрат» художника Малевича, но экспертиза показала, что это — фальшивка.
— Зачем же он тогда застрелился?
— Разбираемся…
— А что за история с картиной, которую принесли ко входу в музей?
— Кто принёс неизвестно, опрос свидетелей ничего не дал, но экспертиза говорит, что это настоящий «Чёрный квадрат» из Эрмитажа.
— А у них что висело?
— Подделка, экспертиза это уже установила, очень качественная, но подделка.
— Что мы имеем? Перестрелку между силовыми структурами, две подделки «Чёрного квадрата» одна из которых оказалась в государственном музее Эрмитаж и настоящий «Чёрный квадрат», который среди бела дня, в присутствии толпы журналистов, принёс вооруженный человек к дверям Третьяковской галереи. Что по вашему я должен доложить Самому? Что у нас полный бардак? А что прессе? Замять не удастся никак… А Сам не любит громких скандалов. Он мне холку намылит, а я вам — готовьтесь.
